Два бойца
Это одна из последних фотографий супругов Ивановых, где они вместе. Снимок сделан 22 июня 2009 года на площади Свободы у Вечного огня. В этот трагический для страны день вместе со всеми ветеранами войны Ивановы непременно приходили сюда, чтобы вспомнить тех, кто не вернулся, пожелать здоровья тем, кто остался.
Вот и прошлым июнем они стояли парочкой у голубой ели, радовались встрече с друзьями, подаренным школьниками гвоздикам… А через некоторое время Марии Георгиевны не стало.
– Мы с Марией Георгиевной (именно так называет ее полковник в отставке Иванов) познакомились в Казани, в госпитале, в феврале 1945 года. Она приехала туда с куйбышевской делегацией навестить земляков, – рассказывал мне пять лет назад Владимир Сергеевич. – Приглянулась, попросил адресочек, и вот 60 лет вместе. Не сочтите высокопарной фразой, но нас, и это главное, объединило то комсомольское мировоззрение, в котором мы были воспитаны. Мы были дети Советской власти. Мы любили читать газеты, книги, любили Родину и умели преодолевать трудности. Вот такие два бойца.
Сейчас одного бойца не стало, другого прижали болезни. Но мне до сих пор помнится фраза Владимира Сергеевича, которой он подвел итог разговора-воспоминания: «Мы, фронтовики, уходим спокойно. Спокойно, потому что после нас ЭТО уже не повторится». ЭТО – Вторая мировая война, Великая Отечественная.
Ивановы из тех, кто убеждений не меняли, несмотря на все демократические вихри и популистские лозунги. И это достойно уважения. За последние 20 лет кто только не переписывал заново нашу историю. Вон и на Украине Степан Бандера стал официально национальным героем. А у людей, рожденных после революции, своя правда. Социализм уж не вернешь, коммунизма так и не построили, а до капитализма ох как далеко: стоим пока враскорячку над пропастью, одна нога там, другая – здесь. И не нам судить, что было, если бы да кабы…
Мария Георгиевна, тогда, конечно, Марийка, в войну работала секретарем райкома комсомола Клявлинского района. Пустели села и города, на фронт уходили все новые и новые призывники, но кому-то надо было вставать у станка, садиться на трактор. Комсомол тогда и занялся подбором кадров, обучением, готовил и к войне, и к работе. Обстановка в то время была трагическая: одна за другой в дома шли похоронки, на улицах появились калеки, раненые.
– Однако вот какое дело: это не пугало и не останавливало, молодежь просилась и шла на фронт. Почему был такой патриотический подъем? – спрашивает и сам же отвечает Владимир Сергеевич. – Да потому что Советская власть, компартия дали молодым, особенно сельчанам, возможность учиться. Родители нашего поколения в основном были безграмотными, и для них было счастьем, что их дети оканчивали среднюю школу, техникумы, институты.
В тылу молодежь собирала посылки для фронта, писали письма, ездили в госпиталь, чтобы поднять боевой дух. Вот так Мария Георгиевна и подняла дух на всю жизнь Володе Иванову…
Мария Георгиевна была награждена двумя орденами «Знак Почета» – один за Куйбышевскую ГЭС, другой – за строительство ВАЗа. В угоду моде времен перестройки нашу ГЭС объявили построенной на костях заключенных. Но ведь не только заключенные здесь работали – 15 тысяч коммунистов, 100 тысяч комсомольцев, четыре тысячи проектировщиков. На строительстве использовались 10 тысяч различных механизмов. Очень нужны были рабочие руки, и когда Комзин приехал сюда в 1950 году, оценил размах и обстановку. Он и предложил перевести 10 тысяч заключенных в вольнонахожденцы.
– Что такое вольнонахожденец? – переспрашивает Владимир Сергеевич. – Во-первых, за хорошую работу ему укорачивали срок – десять лет заменялись, предположим, 3, 5 годами. Во-вторых, он получал специальность широкого профиля. Вольнонахожденцы могли учиться в техникумах и даже в институте. Конечно, исправительно-трудовой лагерь не дом отдыха, но у людей был шанс вырваться из круга, получить образование, хорошую работу. Поэтому работали на износ и коммунисты, и комсомольцы, и зэки.
Мария Георгиевна в те временами занималась тылами стройки – общепитом, досугом, отдыхом строителей. И поощрение за труд не было пустым звуком. Ветераны помнят, как радовались люди, когда при всех получали за работу ценный подарок, а самым ценным был радиоприемник… Пока шло строительство ВАЗа, Марии Георгиевне пришлось заниматься соцкультбытом – школы, санатории, клуб, спортплощадки.
– А про меня что рассказывать…– скромничал Владимир Сергеевич. – Направили в Благовещенское минометно-пулеметное училище, это в Башкирии. Я школу окончил прилично, поэтому и в училище все схватывал влет. И какие у нас были преподаватели! Доктор исторических наук, доктор географических наук… Многих имен не помню, но вот преподавателя по физо запомнил навсегда – Владимир Мичурин, чемпион России по тяжелой атлетике. Научил закалке на всю жизнь, гонял и вправо и влево. Зачет по рукопашному бою сдавали – как сейчас помню, вместо штыка у нас были палки, обмотанные тряпкой. Вот Мичурин кричит: «Нападай!», и если ему не нравилось, как курсант дерется, он бил того выше брови до крови. «Больно!» – пищал кто-нибудь. «Ну это ты фрицам на фронте скажешь», – отвечал преподаватель.
Так что на фронт я приехал закаленным, подготовленным, проходили в день по 60–70 километров и не уставали… Ты знаешь, одной из главных причин нашей победы я считаю искренний патриотизм. Мы шли на войну и знали, за что предстоит умереть. Мы оставили дом, оставили страну, которая сделала из нас людей, которая нам все дала. Нам было за что сражаться. Получится ли у нынешних молодых такой вот подъем духа, сомневаюсь… Когда мы вошли в Восточную Пруссию, никакой пропаганды для поднятия боевого духа не потребовалось. Мы видели наших русских, угнанных на работу к немецким баронам и живущих хуже скотины. На хозяйских дворах находили наши советские трактора, молотилки, в домах – мебель со звездами, блокноты киевского производства. Грабежом богатела Германия, и никому ничего объяснять не надо было.
У меня был командиром расчета белорусский партизан. У него на глазах заживо сожгли всю семью. Попав в Германию, он рвал и метал, еле его сдерживали. Помню, очень сыро было и зябко, я и брякнул: «Где бы костер найти – портянки посушить». Не успел оглянуться, а наш партизан подпалил амбар – вот вам, дескать, костер, сушитесь. Мы не стали его упрекать, понимали, что накипело у человека на душе.
У одного из немецких полководцев, анализирующих нашу победу, я нашел такую информацию. Главным документом для разработки плана «Барбаросса», оказывается, были итоги переписи населения СССР 1939 года. Было подсчитано, что к 1941 году в нашей стране будет около 980 тысяч граждан, имеющих высшее образование, то есть уже готовых офицеров, 10 миллионов – со средним образованием, которые быстро освоят оружие и боевую технику. В Сталинградскую битву вступили юноши 1922-23 годов рождения, уже имеющие среднее образование. И немецкий летописец делает запоздалый вывод: самое сильное оружие СССР – это образованный солдат.
…Наше поколение обвиняют в заорганизованности, мол, держался ваш патриотизм на одних лозунгах. Не так это, не так. У меня до сих пор не идет из головы такой случай. В Краснодарском крае фашисты отбирали наших пацанов 12-14 лет для дальнейшей шпионской работы, их увозили в Германию на учебу. И вот двоих таких забросили на родину, уже освобожденную от оккупации, в Ейск. Никто их не опознал, не выследил, иди шпионь спокойно. Да тут одному молодому диверсанту на ум пришло: «А я помню, где мы пионерские галстуки закопали, пойдем, посмотрим, лежат они там или нет». Пошли, выкопали, надели и… подались в милицию сдаваться.
И сейчас пусть говорят, что угодно, но мы уходим спокойно – мы отстояли Родину, за это стоило жить.
Галина Плотникова