Всем Емцам Емец
Молодой многодетный папа Дмитрий Емец как по расписанию вот уже несколько лет подряд приезжает в Тольятти аккурат накануне своего дня рождения, в последние дни марта. То ли делает себе этот провинциальный вояж в подарок, то ли отчитывается перед своими волжскими фанатами, которые уж точно реже других спрашивают его о том, не списал ли он свою популярную «Таню Гроттер» со всемирно популярного «Гарри Поттера».
Танька – не Гарька
Столичный писатель Емец к таким вопросам привык. Не то чтобы они его радовали, просто однажды у него нашлась ответная формула, которая, похоже, теперь устраивает всех вместе взятых: и наивных юных книгочеев, и большие книжные торговые фирмы, и самых злостных критиков автора русской версии Поттера, и верных почитателей Тани Гроттер. Емец говорит о ней «Танька», любовно и точно отрывая русскую героиню от заморского прототипа уже самой интонацией. И то верно: «Гарька» Поттер как-то не звучит.
— Ваша первая книга про Таню Гроттер удивительно похожа на книгу про Гарри Поттера. Вы б лучше придумали свою!
— Когда я прочитал Гарри Поттера, мне очень захотелось написать на нее пародию. Так я и написал свою первую книжку из этой серии. Я увидел, что в ней сложилась своя история, а потом появился сериал.
На самом деле мне очень нравятся первые две книжки Роулинг про Гарри Поттера. Это хорошие, крепкие истории. Огромная заслуга Роулинг состоит именно в том, что она стерла границы между литературой для детей и литературой для взрослых. Если, например, взять книги Кира Булычева и дать прочитать детям постарше, то они вряд ли будут читать их так же охотно, как младшие ребята. Она же создала книгу, которую можно читать в совершенно разном возрасте, и для меня это стало открытием. Меня действительно вдохновила Роулинг, но если вы прочтете много книг про Таньку, то вы наверняка найдете в них много отличий. Это правда.
Вкусная машинка
— Когда вы начали писать?
— Достаточно рано. Моя мама работала в «Молодой гвардии» и в журнале «Литературная учеба», и им бесплатно раздавали печатные машинки. Поэтому у нас в доме была отличная новенькая польская печатная машинка с такими вкусно пахнущими лентами. Мама писала статьи и стучала на ней по ночам. Иногда я тоже стучал, когда мне было примерно лет десять-двенадцать. Помню ощущение восторга от самого этого процесса.
— А вы любили школу?
— Любил, но не безумно. Я был хорошистом. Только по химии была одна тройка. Вот знаете, есть дети, которых всегда хвалят на родительском собрании: «Танечка-активистка, Танечка молодец». И есть мальчики, которых всегда ругают: «Петров разбил стекло, Петров обижает девочек». А есть дети, о которых вообще никак и ничего не говорят. Я был в третьей компании, и маму это ужасно огорчало.
— Вы хотели быть…
— Пиратом, космонавтом, разбойником, моряком. Но все это было несерьезно, потому что я же не готовился стать пиратом. Зато я точно знал, что должен заниматься какой-то гуманитарной профессией, и готовил себя для этого. А после школы поступал сразу в три вуза. Но когда поступил в МГУ, все остальные вузы бросил.
— А вы помните свои любимые книги в детстве?
— В моем детстве их было три – про Маугли, Винни-Пуха и Карлсона. А самый любимый герой точно Карлсон, я его обожал и прочитал раз пятнадцать. И к Линдгрен у меня особое отношение.
Картошка для писателя
— Когда вы написали свою первую книгу, как к ней отнеслись ваши близкие?
— Они мне очень помогали. Это был 1994 год. Я тогда учился на третьем курсе филологического факультета, у меня были длинные волосы, которые потом полковник с военной кафедры университета заставил меня остричь. Я очень волновался, когда отнес книгу в издательство. Это была детская книжка «Дракончик Пыхалка». Потом она не раз переиздавалась в издательстве «Эксмо».
— Почему вы выбрали для своих историй именно фэнтези?
— Потому что фэнтези – это вообще очень удобный жанр. Он как конструктор. Домашние хозяйки знают, что если на кухне есть гречка и есть картошка, из них можно сделать все что угодно. Фэнтези – это такая картошка для писателя, и я ее очень люблю.
Это широкий жанр, который можно объединить и с сюрреалистическим романом, и с мистикой. Триллер, например, жанр узкий: там нужно все время стрелять. Детектив – тоже узкий. Там есть преступление, и его нужно все время раскрывать, и это, в конце концов, может оказаться скучно. В фэнтези можно делать все что угодно, оставаясь в одном жанре.
— Когда-то на своем сайте вы сказали, что в конце девяностых детский писатель Дмитрий Емец почил в страшных судорогах. Так что же, вы теперь совсем и не детский?
— У меня книги взрослеют. Если «Таньку» можно начинать читать лет с восьми-девяти, Мефодия – с одиннадцати-двенадцати, то Шныра («Школа ныряльщиков») возьмут в руки уже прокачанные читатели двенадцати-четырнадцати лет. И взрослые ее тоже почитают. Это уже такое универсальное семейное чтение.
— У вас в книгах много магии. Вы сами-то в нее верите?
— Я в магию не верю, у меня магия юмористическая. Верно сказано: чтобы приметы не сбывались, просто не надо в них верить. Если мы сейчас все поверим в то, что потолок упадет, он и правда упадет. Но это будет не магия, а вера.
Прокачка мускулатуры
— Сколько вас в ваших героях?
— Есть маленько. Да, во всех отрицательных героях есть я. И во всех положительных. Еще Гоголь говорил, что он сам и Плюшкин, и Ноздрев, и Чичиков. Если в тебе нет чего-то, то ты не сможешь про это написать.
Но просто списывать с кого-то своего героя нельзя. Во-первых, это что-то нехорошее, как донос. А во-вторых, тогда с персонажем уже нельзя делать все, что ты хочешь.
— Сколько времени уходит у Емца на одну историю?
— Примерно месяца три-три с половиной.
— Вы когда-нибудь писали книгу о своем детстве?
— Нет, но я точно знаю, что каждый человек может написать одну гениальную книгу. Это книга о его детстве. Потому что никто, кроме вас, не прожил тех подробностей, которые помните вы о своем детстве.
— А правда, что у вас шестеро детей?
— Правда.
«Кухней» Дмитрия Емца интересовалась Наталья ХАРИТОНОВА